Hot on the Trail of Dreadlocks

Кто-то, где-то, когда-то сказал мне, что люди делятся на две категории: на действующих и наблюдающих.

Я всегда относил себя к наблюдателям. Очевидно, не слишком хорошим, поскольку не помню, кто именно сказал мне это.

Я думаю об этом сейчас, живя на окраине Санкт-Петербурга. Здесь тихо, почти спокойно, но довольно одиноко.

Два часа ночи. В окнах дома напротив не было ничего интересного,

поэтому я стою в отделе хозяйственного оборудования одного круглосуточного супермаркета возле моего дома, разглядывая инструменты.

Мужчина прошел мимо меня. Черный мужчина.

Я начал идти за ним. Сперва подсознательно, затем целенаправленно.

«Может быть, он говорит по-английски, — подумал я.  — Россия не особо разнообразная страна»

На голове у него дреды. Пара отличных наушников обвивает его шею.

Я гадаю откуда он.

Он остановился около секции с хлебом. Я стою в самом ее начале, почесывая свое лицо.

Он поворачивается в мою сторону. Я притворяюсь, что выбираю муку. Для моей внезапной ночной выпечки, вероятно. Когда я поворачиваюсь обратно, он уже ушел.

Я догнал его в отделе замороженных товаров. У меня в руках лапша быстрого приготовления.

Старушка, наблюдавшая за всей картиной, подозрительно смотрит сначала на меня, затем на него.

«Что?» — огрызнулся я.

Она заворчала и пошла дальше, везя за собой корзинку, полную забродивших консервов.

Мужчина, на которого я охотился, оглянулся. Он нахмурился.

Я пытаюсь помахать ему, роняя коробку с лапшой на пол.

Я наклоняюсь, чтобы поднять ее. Вторая падает рядом.

Я вздыхаю, собираюсь с силами и наклоняюсь за маленькими коробками.  Когда я разогнулся, он уже ушел.

Старушка хихикает, двигаясь прочь. Я показываю палец ее затылку.

Я оглядываюсь по сторонам, ощущая небольшую панику. Я повернулся и обнаружил себя, глядящим в идеально отполированный холодильник.

Мои глаза заплыли, руки набиты коробками с лапшой.

«Ты действительно следишь за каким-то бедным мужчиной через весь продуктовый магазин в два часа ночи?» — спросило мое отражение.

Я виновато киваю.

«Иди домой!» — приказывает оно.

Я грустно киваю, бросаю коробки с лапшой в ближайший морозильник и направляюсь к выходу.

What is Written on the Bottom of my Foot

Это один из тех дней, когда музыка звучит лучше. Даже те песни, которые ты слышал тысячу раз. Особенно они. Я сижу на подоконнике, читая Стивена Кинга. Это то, что я делаю, когда мне нечего делать и нечего читать.

«Как ты можешь одновременно читать и слушать музыку?» — cпрашивает N, заходя в комнату. Я кладу электронную книгу рядом со мной. Я вновь слышу музыку. ABBA. Я ставлю на паузу.

N падает на диван позади меня. Я передаю ему сигарету. Он не отказывается. Я зажигаю вторую для себя.

«АBBA? Серьезно?» — спрашивает он, кивая в сторону моего компьютера.

Я пожимаю плечами: «Это та музыка, которую ты слушаешь, когда тебе нечего делать и нечего послушать»

N нахмурился: «Ты слушаешь их на Ютубе?»

«И что?»

«И то, что у тебя в доступе есть практически вся музыка на свете! Это бессмысленно»

Я ставлю пепельницу между нами.

«Да, но это звучит отлично»

«Музыка?»

«Нет. То, что я сказал»

N прищурился и взглянул на меня: «Это бессмыслица»

«Бессмыслица может звучать красиво»

«Может ли?»

Я поставил воспроизводиться ABBA – Chiquitita. Я стучу ногой, попадая в ритм.

“Да”

N пожал плечами, устраиваясь удобнее на диване.

“Скучать по кому-либо так остойно”, — тяжело вздохнул он.

Я не киваю. Мне не надо этого делать. Он и без того знает, что я согласен.

“Ты когда-нибудь трогал свою кожу, возможно случайно, и замечал, что прикосновения к ней заставляют тебя думать о конкретном человеке, заставляют тебя скучать по нему еще больше?” — серьезно спросил он.

Я почувствовал небольшой приступ кашля из-за своей сигареты.

“Хм, нет?”

Он поджал нижнюю губу: “Ага, нет, я знаю, это странно”

“Нет, не особо. Просто я довольно волосатый”

N задумался на мгновение. Я потушил сигарету и бросил ее в пепельницу.

“Ты не скучаешь по волосатым людям?” — спросил, наконец, N.

Я сразу вспомнил своего лучшего друга. Я опустил руку себе на грудь, слегка расчесывая волосы на ней. N нахмурился. Я убрал руку.

“Хм, нет. То есть да, но нет. Это не заставляет меня скучать по нему. Я думал, что ты говоришь о чем-то романтическом. Скучать по кому-то, кого любишь”

“Так и есть”

Я взглянул на него: “Что ж, к чему тогда вопрос о волосатых людях?”

Он нахмурился.

“Просто любопытно”

Он проводит тыльной стороной своей ладони по второй руке. Он выглядит потерянным на мгновение. Он делает глубокий вдох и встает.

“Ну что ж, это приятное чувство. Жалко, что у тебя волосы по всему телу. Как ни странно, это действительно помогает”

Он разворачивается и выходит из комнаты.

Я поставил музыку на паузу и взглянул на свое тело, нахмурив брови. Внезапно, ко мне пришла идея. Я согнул одну ногу и провел двумя пальцами вдоль своей пятки.

Мне стало щекотно.

 

Some Days, The Shoe Fits

Мы с N сидим на диване.  N разговаривает с V по скайпу. Я закуриваю сигарету.

Он говорит что-то на русском. Я понимаю все, кроме одного слова.

«Поэзия?» — спрашиваю я.

Он качает головой: «Платье»

«Ты что, рассказываешь людям, что я люблю носить платья?»

Он кивнул.

«Эй! Платья очень удобные,  все выглядят в них хорошо», — сказал я в свою защиту.

«Я знаю, — сказал он, похлопывая меня по плечу, — Я знаю»

«Все вокруг просто кучка ханжей», — бормочу я себе по нос. Я слышу как V хихикает.

Мой телефон звонит.  Мой начальник. N переносит свой разговор в другую часть комнаты.

«Привет, босс! Как дела?»

«Привет, есть минутка?»

Я вышел из комнаты, направляясь на кухню.

«Да – да, продолжай. Что такое?»

«Слушай, у тебя есть фотография? Одна компания заинтересовалась тобой, они хотят нанять тебя, но сперва им нужно увидеть твою фотографию»

«Да, у меня должно быть несколько», — задумался я.

«Отлично. Потому что единственная фотография тебя, которая есть у меня, из твоего профайла в WhatsApp»

«Оу»

«Да… Я не думаю, что они бы захотели ее увидеть»

Я установил WhatsApp много лет назад. Я часто использую его по работе в последнее время.

На мгновение я задумался.

«Это не самая моя лучшая фотография, не так ли?»

«Ага», —  протянул он.

«Фотография меня в платье?»

«Фотография тебя в платье!»

«Оу»

«Да…»

«Черт»

«Ага, может быть тебе стоит задуматься над тем, чтобы сменить ее?»

Я вздыхаю: «Уф, да, извини, я был молод. Это была всего лишь шутка»

«Точно.  Хм. Значит, я все-таки получу твою фотографию для тех ребят?»

«Да, я пришлю тебе достойную фотографию»

«Спасибо. И…»

«Да, босс, —  прервал его я, — я изменю фотографию в профайле»

«Хорошо. Не забудь отправить мне фотографию, ладно?»

«Ага»

«Не в…»

«Да, я понял!»

«Хорошо»

Он повесил трубку. Я закончил свою сигарету, стоя у кухонного окна, пытаясь посчитать количество клиентов, с которыми связывался исключительно через WhatsApp. Я вернулся обратно в комнату. N уже закончил разговаривать по скайпу. Он сидит на окне, делая очередной глоток чая из своей чашки.

«Что такое?» —  спросил он.

«Ничего», —  ответил я, снимая свое платье.

Do Not Stand in the Wind

Собака Y громко дышит, пуская слюни мне в лицо. Декорации за окном сменяются, белая ночь перетекает в белый день.  Мы лежим в кровати, читая книгу по английской и американской литературе.  Ее кровать лучше, чем моя. Комната лучше моей.  У меня дома не осталось ни одной книги.

«Мое любимое стихотворение», — говорит она, вырывая книгу из моих рук. Она села сверху меня начала читать на русском.

Это звучит поэтично. Когда я читаю поэзию, это никогда не звучит как поэзия. Когда она закончила, я улыбнулся.

«Тебе понравилось?» — спрашивает она.

Я киваю.

«Ты понял о чем это?»

«Нет»

Она закатывает глаза.

«Прочтешь мне еще одно?» — спрашиваю я. Она откинулась назад и вскочила с кровати. Со своей книжной полки Y взяла две тяжелые книги. Вернувшись, она села обратно, положив книги мне на грудь.

Она открывает первую, поднося ее к лицу: «Люблю запах новых книг», — говорит она, поднося ее к моему носу. Я соглашаюсь.

«Одно из моих любимых. Мама часто читала мне его в детстве, это Анна Ахматова»

Она читает его, гладя тыльную сторону моей ладони.

«Что это значит на английском?» — спросил я, когда она закончила. Y достала свой телефон и начала читать по английски, нахмурив брови. Это очень поэтично. Она остановилась и передала мне телефон, качая головой.

«Слишком много переводов, читай ты»

Я читаю. Звучит совсем нескладно.

«Ты когда-нибудь смотрела “Унесенные ветром?”» — спросил я.

Она покачала  головой.

«Это напоминает мне его»

«Почему?»

«Смотри, вот тут, когда он говорит “Не стой на ветру”»

Она внимательно смотрит на строчку: «Потому что они оба про ветер?»

«Нет – нет, потому что в конце фильма, женщина в которую он был влюблен, идет за ним до двери, умоляя вернуться, но он говорит только: “Милая, мне плевать”»

Она нахмурилась: «Нет. Это совсем не об этом. Девушка говорит своему любимому, как сожалеет о том, что расстроила его и следует за ним до ворот. В то время как он говорит ей не стоять на ветру, потому как он все еще заботится о ней и не хочет, чтобы она замерзла»

Я смеюсь: «Нет, он говорит не стой на ветру, потому что она больше не может сделать ничего, чтобы вернуть его, так что она просто тратит свое время, стоя на ветру»

Y качает головой: «Нет, я так не думаю»

«Да, это определенно так»

«Глупый, — вдруг решила она. — Ты глупый»

«Я не глупый!» — отвечаю я, скрестив руки.

«Глупый!» — повторила она, подойдя обратно к книжной полке.

Я встал и начал обуваться.

«Что ты делаешь?»

«Ухожу»

Она закатывает глаза: «Я же пошутила»

Я выхожу за дверь, она выбегает следом: «Не уходи. Хватит глупить»

Я повернулся и открыл рот: «Не…»

«Если ты скажешь мне не стоять на ветру, я брошу эту книгу в тебя», — перебила она,  угрожающе поднимая ту самую тяжелую книгу.

Я возвращаюсь назад, забирая книгу из ее рук.

«Прочитаешь мне что-нибудь еще?»

Она закрывает книгу, кладет ее обратно на полку.

«Нет»

The Worcester Art Museum at the End of the World

Она трогает тыльную сторону моей руки, между локтем и запястьем. По каким-то причинам, это вызывает во мне ассоциации с Вустерским музеем искусств. (Вустер был и является городом в Массачусетсе, расположенным приблизительно в 12 милях от того места, где я вырос). Я был там однажды, когда мне было шесть лет.

«Ты спишь?»

«Ммм», — покачал я головой.

«Все-таки спишь»

«Нет. Что?»

Она отодвинула от меня свою руку: «Что значит “Что?”»

Я повернулся к ней лицом: «Ничего, что такое?»

«Мне приснился плохой сон»

Я стараюсь открыть глаза. Выпитый ранее алкоголь не позволяет моим глазам открыться. Голова болит. В конечном счете, алкоголь оказывается слабее. Я взглянул на нее единственным открывшимся глазом.

«Что случилось?»

«Это был конец света», —сказала она со всей серьезностью.

Второй глаз внезапно пришел в сознание: «Зомби апокалипсис или ядерная война?»

«Ни то, ни другое. Я просто была в своей квартире, ожидая смерти. И, хм, я знала, что мир перестанет существовать всего через несколько минут. Затем я умру. Все умрут»

«И все действительно умерли?»

Она покачала головой: «Нет. Конечно, нет»

«Нет?»

«Нет, это было бы слишком просто. Я ожидала смерти»

«Десять минут?»

«Вечность»

Я обвиваю ее рукой, закрываю глаза. Она высвобождается из моего объятия.

Я не могу пожать плечами, поэтому просто перевариваюсь на другую сторону.

Она придвигается ближе ко мне, соскальзывая ниже вдоль моего тела.

Она кладёт свою руку на тыльную сторону моей руки: ” Это было ужасно”, — сонно прошептала она.

Я пытаюсь кивнуть, но я уже глубоко во сне, гуляю по Вустерскому музею искусств, ожидая конца света.

The Drunk Collar

Вторник. Не слишком поздно, но уже не рано. Я сижу в баре один. Жаркое солнце пробыло в городе на протяжении трех последних дней, но холодный ветер все еще борется с наступающим теплом, поэтому я беру с собой куртку,  выходя покурить.

Мужчина рядом разговаривает по телефону на английском. Что-то насчет извинений. Он прикладывает два пальца к губам, смотря в мою сторону. Я передаю ему сигарету. Он съеживается, едва приложив сигарету к своим губам, словно прикуривает ее с подожженной стороны. Он отворачивается.

Я сталкиваюсь с ним позже в баре, он все так же один.

«Привет, парень», – говорю я. Он оглядывает меня с усмешкой.

«Американец?», – спрашивает он.

Я киваю.

«Тебе нравится Трамп?»

Я вздыхаю. «Если честно, мне все равно»

Он нахмурился: «Это еще хуже»

«Ну что ж. Что насчет тебя?»

«Нравится ли мне Трамп?»

«Нет, откуда ты?»

Он задумался на мгновение: «Англия», – решил он.  Он совсем не звучит как англичанин.

«Не возражаешь, если я…?» Он убрал свою куртку с соседнего стула. Я сел рядом.

«Так, – начал он, – почему тебе все равно насчет Трамп-аах!», – его лицо искривилось в гримасе.

Я отстранился назад, озадачившись.

«Извини», – пробормотал он, обхватывая свою шею. Я заметил тонкую металлическую полоску вокруг нее.

«Что, черт возьми, это такое?»

Он просовывает пальцы под полоску, пытаясь почесать шею. «Алкогольный контролер», – сказал он, словно это что-то само собой разумеющееся.

«Прощу прощения?»

«Никогда не слышал о них?»

Я покачал головой.

«Ну, ты надеваешь этот ошейник каждый раз, когда идешь пить. Ты можешь запрограммировать его бить тебя током каждый раз, когда ты делаешь что-то, что ты бы не стал делать будучи трезвым»

«Ага…»

Он засмеялся. «Нет, я знаю, это звучит нелепо. Моя жена подключила меня к этой штуке. Это помогает. Ты встречаешь новых друзей, и когда ты делаешь это, ты не отталкиваешь их от себя»

Я снова посмотрел на ошейник. Выглядит довольно просто.

«Как ты программируешь его?», – спросил я.

Он достал свой телефон: «У меня есть приложение, – он разворачивает телефон в мою сторону. – Это мой список»

-водить машину

-есть куриные крылышки после десяти вечера

-приставать к незнакомкам

-драться

-писать бывшим

-курить

-спорить о политике

-публично мочи…

Он кладет телефон обратно в карман, не дав мне прочитать до конца.

«В любом случае, он довольно длинный»

«Я заметил»

«Но, серьезно, как вы, народ, выбрали Трамп-АА», – на его лице отразилась боль.

Засмущавшись, я слегка отстранился от него.

«Слушай, я не люблю говорить о политике. Совсем. Ни трезвым, ни пьяным. И, ты и сам понимаешь, что это плохая идея для тебя»

Он качает головой, словно выбивая из нее боль. «Моя жена сделала этот лист с моей чокнутой свекровью», – кричит он.

«Прошу прощения?»

Он немного успокоился. «Все порядке, я просто не понимаю вас, американцев»

«Не уверен, если мы и сами понимаем», – пожал плечами я.

Он допил свой напиток.

«Я отойду отлить», – сказал он. Его рот слегка искривился.

«Не прямо здесь!», – закричал он ошейнику.

Устройство упокоилось, он облегченно вздохнул и побрел в сторону уборной.

 

Those Summer Nights

Я зажигаю сигарету. Ночь формируется из знакомых мне запахов только что надутых пляжных мячей и замаринованного мяса. Лето уже стоит на пороге. Первая ночь.

Y пахнет мной. На ней моя кофта.

Пятница ночь. По улице гуляет шторм. Мы на балконе, высоко над ним.

Y откидывается назад, сидя у меня на коленях. Где-то вдалеке звучит женский голос: “Ла-ла-ла!”, — словно спотыкаясь кричит девушка.

Y делает глубокий вдох и вздыхает: “Когда я была в больнице, в ней всегда было слишком жарко.”

Я стараюсь курить осторожнее, не заставляя ее шевелиться.

“Как сейчас?”, ­­— спросил я?

“Нет, внутри. И затем, кто-то, где-то, открыл окно. Это был только конец весны, лето ещё казалось очень далёким, но я почувствовала его запах. Он наполнил собой все помещение.”

Я потушил сигарету и обвил руками Y.

“Это здорово”, — нежно сказал я, упершись в ее плечо.

“Я даже написала рассказ, пока была там”, — продолжает она.

“О чем?”

“Об окнах, о лете”

“Не хочешь поделиться со мной?”

Она пожимает плечами: “Это не то, чтобы настоящая история. Скорее описание того, как я чувствую летний воздух, залетающий в окно. Это возрождало в моей голове множество приятных воспоминаний. Обо всех людях, с которыми я проводила лето в прошлом. Все они были там, со мной, в этой комнате. Даже не знаю. Я чувствовала, словно я опять там. Словно проживаю это снова.”

Я кивнул. “Я знаю, что ты имеешь в виду”.

“Я не уверена, что ты знаешь.”

Я целую её в шею. Зажигаю новую сигарету. Продолжая сидеть на моих коленях, она разворачивается, уставившись на меня.

“Ты куришь слишком много” ,—  закатывает глаза Y.

Я бросаю взгляд на переполненную пепельницу. “Я знаю. Мне нравится это. Возможно, это будет тем, что, в конечном счете, меня убьет”

“Скучно. Слишком скучно”, — отвечает она.

Я пожимаю плечами: “Никогда не знаешь. Возможно я умру уже завтра”

Она смотрит на дом через дорогу, в нескольких окошках все ещё горит свет.

“Или, быть может, я буду тем, что убьёт тебя”. Произнося это, она сжимает мои руки, превращая эти слова в не такую уж и плохую идею.

“Может быть”, — отвечаю я ей.

Она вновь поворачивается, прислоняя свое лицо к моему. Я бросаю сигарету на пол, прижимая Y ближе.

Кто-то, где-то, закрывает окно.

 

The Playlist at my Mother’s Funeral

 

Мама всегда говорила мне: «Когда я умру – устройте вечеринку. Это была отличная жизнь»

И так, спустя годы, я создал плейлист.

Колыбельная Брамса – за то, когда она не спала всю ночь, напевая мне ее, в то время как у меня была ушная инфекция. Я засыпал в слезах.

«Here comes the sun» Beatles – за те единственные четыре слова, которые она знала из этой песни и напевала каждое утро перед школой, даже если за окном было облачно.

«Rise and shine» – за те единственные три слова, которые она знала из этой песни, в те дни, когда мы еще не успели проснуться до того, как она закончит Here comes the sun. Каждый день.

«All That She wants» Ace of Base – за те поездки на машине через западный Массачусетс, навещая ее лучшую подругу и объясняя вещи, понять которые я был слишком мал.

«Love Shack» the B-52s  – за то, как громко она пела ее, впечатляя пешеходов вокруг. Я уверен.

«Sweet Dreams» The Eurythmics – за путешествия на машине по окрестностям Нью-Йорка.

­­«Schools Out for Summer» KISS, как последнюю песню, которую она пела, перед тем как каждый из нас окончательно покинул дом.

И та самая дабстеп песня Nero, название которой я не могу вспомнить, за то, когда аудиосистема в ее машине была слишком хороша, чтобы играть остальное.

И все те песни, которые еще будут спеты.

Я буду счастлив воспроизвести их всех, зная, что ей не придется делать то же самое для меня.